И. о. поместного чародея - Страница 49

Прибыл судья, а за ним и меховщик; их я тоже знала. У первого была подагра, а второй пытался утихомирить чересчур буйный нрав супруги с помощью магии, ибо остальные средства он уже испробовал.

Бочком и заметно горбясь, в зал просочился коронер. Он старательно отворачивался от всех и пытался дышать в сторону.

Инородным телом в этой сытой и вальяжной толпе выглядел мельник — здоровенный чернобородый мужик в такой же поношенной рубахе, как моя. Видимо, он тоже впервые попал на такое сборище и не знал, куда приткнуть свое чересчур мужицкое тело.

Гулко пробили полдень часы на башенке ратуши. Участники Совета принялись рассаживаться по своим местам. Я внимательно следила за их перемещениями и вскоре пришла к выводу: место каждому полагается строго определенное, и за попытку усесться на первом попавшемся стуле меня могут спустить с лестницы.

Еще немного подумав, я решила оставаться на своем месте и ничего не предпринимать. Не замечают — и то хорошо.

Мельнику досталось место на далекой периферии, а около моей жрухи с гербом устроился капитан городской стражи — представительный мужчина, холостой и вполне пригодный к браку. Почти все вдовы и старые девы Эсворда в сумерках стучались в двери к Виктредису в тщетной надежде сломить этот свободолюбивый дух с помощью приворотного зелья. Магистр ругался, плевался и пытался выставить дам за двери грубой силой, но в конце концов все равно сдавался: наливал во флакон черного стекла какое-нибудь слабительное или мочегонное средство и советовал применять его в разумных дозах. Спустя день-другой в двери стучался несчастный капитан, исхудавший и печальный, и со смущением жаловался на очередной таинственный недуг, никак не приличествующий служивому человеку. Маг без всяких угрызений совести доставал новый флакон черного стекла, сочувствовал капитану и соглашался, что пищеварение — весьма тонкий процесс, подверженный влияниям луны, ветра и магнитных бурь. Мне было жаль жертву женского коварства и чародейской беспринципности, но что я могла поделать?..

За шумом передвигаемых стульев и гулом голосов я и не заметила, как в арке главного входа показался бургомистр. Он был важен и дороден, а усы его обладали именно той пышностью, которая позволяла узнать в нем важную персону без дополнительных подсказок. На груди его скромно сверкал какой-то орден, а на круглом животе покоилась золотая цепь.

Бургомистр с достоинством приветствовал присутствующих, с самыми важными из них раскланялся и восшествовал на помост, где его уже ожидало бархатное красное кресло. Место по правую руку от него занял судья, а стул по левую остался пустовать. Интуиция подсказала мне, что там сейчас полагалось бы находиться Виктредису.

— Да помогут нам силы небесные! — зычно произнес бургомистр и уселся в кресло. Не знаю, как это получилось, но даже это простое действие было совершено весьма значимо. Видимо, для этого был необходим определенный талант.

Зал притих. Бургомистр откашлялся и начал:

— Все присутствующие наверняка знают, что этот Совет собрался по чрезвычайно трагическому поводу. Черные дни наступили для нашего города. Печаль и горе ступили на улицы мирного доселе Эсворда. Люди в страхе. Всем не дает спать один вопрос. — Тут он повысил голос и подпустил в него трагических ноток: — Кто? Кто следующий?!

Меня лично мучил совершенно другой вопрос: кто будет разбираться с этим всем — печалью, горем, страхом и черными днями? Но я промолчала, ведь у меня не было ни ордена, ни цепи, ни красного бархатного кресла. В этом зале мне даже стул не полагался.

— И вот, — продолжал бургомистр, обводя зал немигающим взором хищной рептилии, — мы собрались здесь, чтобы узнать подробности нового несчастья. Сегодня ночью у мельницы был найден еще один несчастный, мир его праху. Он был умерщвлен так же, как и предыдущие. Снова смерть посетила наш город!

По залу прокатился вздох ужаса.

Бургомистр все больше распалялся. Ему явно нравилось происходящее. Я заподозрила, что в молодости ему попросту не дали стать трагическим актером, над чем он тайно грустит до сих пор.

— Мы все опечалены этим, — волнующе дрожал между тем голос бургомистра. — Мы готовы скорбеть и оплакивать усопшего, как только тело будет опознано и станет известно, о ком именно нам проливать слезы и чьей вдове следует выделить десять золотых из городской казны в соответствии со Статутом Эсворда. Пока же покойный находится у коронера и ждет упокоения. — Это было произнесено таким загробным голосом, что присутствующий в зале коронер нервно дернулся и начал озираться по сторонам, словно испугавшись, что его сейчас тоже загрызут, после чего передадут вдове десять золотых из казны. — Ждет упокоения… И мести! Да, господа, мести! Ведь подобная смерть должна быть отмщена! Все мы в опасности, жители Эсворда! Наши жены, дети, престарелые родственники и родители. Все, в чьих жилах течет кровь! — тут, как по мне, была несправедливо забыта вся домашняя живность. — Ибо монстр вышел на охоту и жаждет крови!

Снова значительная пауза и потрясенные вздохи.

— И все мы знаем, кто должен пресечь эту кровавую вакханалию!

Ну вот, дошли до главного вопроса, наконец-то.

— Но мы не видим здесь этого человека. Не видим, хотя в этот тревожный час он должен быть среди нас. Мы отдали себя под его защиту. Мы вверили ему свои семьи и, кроме всего прочего, выделили специальную расходную статью городского бюджета. И где же он? — Стекла и витражи в зале зазвенели. — Кто знает, где сейчас магистр Виктредис?!